Жало клинка под вуалью тепла,
Гордость твердыни под сладостью лета.
Принципам 13 света навеки верна
Но многогранно понятие это…

Не было ни прощальных завываний труб, выпускающих в предрассветное небо стрелы печальных напевов, ни городского люда, что с поникшими лицами бросал бы лепестки роз ей под ноги, не было ни наставлений, ни пожеланий, ни благодарности за те дни, что пришлось прожить здесь – город провожал Эстель в абсолютном безмолвии.
– Что же, 1Эстель Никс, Ваше присутствие здесь слишком затянулось. И хватит уже играть с гостеприимством эльфов. Они достаточно учтивы, чтобы не прогнать, указав пальцем на дверь, но и слишком искусны в мастерстве благородства, чтобы одним лишь полуповоротом головы в сторону дороги намекнуть, что Ваше, с позволения сказать, личико уже мозолит их ясные глаза.
Последний раз взгляд зеленых глаз 3двадцатилетней девушки скользнул по белоснежной глади стен цитадели северных эльфов, задержавшись на мгновение во власти красивейших переплетений каменных ростков. Вдох... Задержать глоток мороза, чтобы совладать с собой, чтобы не позволить хрусталику слезы лечь на ресницы, чтобы не проткнуть ногтями нежную кожу ладоней. И выдох, в полупрозрачном паре которого перемешаны осколки холода и внутренней боли. Теперь легче, теперь есть силы уйти. Да, так просто – развернуться спиной к прошлой жизни, не оборачиваться на сверкающие своды красивейшего северного города, шагнуть во мрак неизвестности будущего. 10Эстель ладонью провела по эфесу меча, и сжала его крепче, будто цепляясь за нить последней надежды, будто готовясь к прыжку опасности на её плечи. Эльфы оказались весьма великодушны, выковав это произведение искусства специально для девушки – невероятно острое и легкое, оно было просто создано для долгих и трудных походов. Нет, это не просто мастерски изготовленное оружие, выдающееся по своим характеристикам, для Эстель меч являл собой своеобразный символ жизни, без которого можно спокойно скомандовать «Стелите гроб – я спать пришел». Конечно, можно понадеяться на пару кинжалов, хранящихся за поясом, да и метательный нож, спрятанный в сапоге, никогда не подводил, но эффект будет уже не тот…
Наконец-то хватило сил и храбрости шагнуть прочь от серебряных завитков высоких ворот, резко, чтобы не осталось желания вернуться, чтобы не возникло и мысли об ещё одной секунде расставания. 6Даже припорошенные снежинками каштановые кудри шлейфом описали полукруг и упруго приземлились на плечи. Упрямо вьющиеся волосы у Эстель от отца, а вот оттенки ночи и шоколада – это «дар» матери. Девушку вообще можно представить экспонатом слияния Инь-Янь, только вряд ли она согласится пылиться в каком-нибудь музее в компании со скелетом австралопитека и окруженная реликвиями давно забытого всеми короля. Если тонкие брови, выдающие скептическое отношение ко всему, достались девушки от батюшки, то мама не преминула наделить их глубоким цветом черного угля. Даже зеленый окрас радужек глаз отца не мог перейти дочери неизменным – чайные нити сплетаются в глазах Эстель, придавая взгляду туманную задумчивость и скрывая за ярким омутом тайну. Достаточно смазливое личико преисполнено уверенности и гордой стати. На нежной светлой коже лежит клеймо внутренней силы, а в ярких глазах томится печаль одиночества. Прямая осанка, безмятежность пухлых губ, - вот и отброшены маски, - равнодушие, скованное присутствием людей, освободилось, вырвалось в черты лица, в каждую клеточку девушки, заполнило собой гамму её чувств. http://s60.radikal.ru/i168/0812/62/73ac8c50e338.jpg
Прочь, наращивая темп, ускоряясь с каждым шагом, но не позволяя себе пуститься в позорное бегство, силуэт Эстель таял в зимнем тумане… И, стянув на груди накидку, буквально вжимаясь в исчезающие объятия тепла, девушка накинула капюшон, чтобы окончательно стереть свой облик с лица земли.
Да уж, не май месяц… А здесь, на севере, воздух любит позаигрывать с молоденькими девушками, неприлично норовя ущипнуть за разные части тела. Поэтому стоит быть на стороже, тем более что ценителей её красивых одежд здесь точно не найти – только снежные пустоши и частокол еловых верхушек на горизонте. Вот где-нибудь на другом конце этой зимы, в какой-нибудь теплой и уютной гостиной с потрескивающим в камине пламенем спадет с румяных плеч заиндевевшая на морозе накидка, и отразятся языки огня на зеркальной поверхности ремней на туго затянутом кожаном корсете, и заиграет свет свечей на алом бархате аккуратно обшитого золотой нитью болеро. А сейчас – не время. Сейчас нужно протаптывать свой путь по снежному полотну, радуясь, что ботфорты достаточно высоки, чтобы совладать с сугробами, а широкие капри достаточно плотно втиснуты в них, чтобы не впустить снег в теплое логово, сейчас надо противостоять леденящему ветру, поплотнее запахивая накидку, сейчас надо не потерять хватку, быть всегда начеку. По расчетам дорога до ближайшего оплота хоть какой-то цивилизации не слишком длинна, поэтому и провизии, аккуратно уложенной в сумку на плече, должно хватить, да и денег, собранных с собой на первое время будет достаточно…
- Ну вот, Эстель Никс, Ваш путь лежит не куда-то, а «отсюда»… А как прекрасно всё начиналось, как много обещали зеленые пышные луга, как сладостны были трели горного ручья …

В плену ветвей томится лунный свет
И тени флагов плещутся в прохладе.
Пусть скроет ночь слепого бегства след.
Утонет шаг в безмолвия сонате.
8
Светлые от теплых солнечных лучей своды потолка, пролетающая мимо маленькая невзрачная, но оттого не менее прекрасная бабочка, маленькая пухлая ручка, потянувшаяся к ней – вот что увидела маленькая Эстель, когда впервые в жизни распахнула длинные ресницы. И тут же раздался нежный голос, похожий на… Нет, она ещё не знает, на что, уверена пока в одном – на что-то очень красивое и приятное. Вот кто-то решил поднять малышку, и хочется уже возразить, и вот уже недовольно кривятся губы, но… Объятия необычайно нежны и ласковы, поэтому команду орать можно пока отставить…
С раннего детства темноволосая девчушка с ярчайшими глазами просто плескалась во всеобщей любви и внимании. Мама не отходила ни на шаг, часто улыбкой сопровождала любое начинание Эстель – будь то первый шаг или первый опыт погружения пальца в рот. Ходили слухи о колдовской сущности малышки – невозможно было не поддаться гипнозу беспечных глаз, которые смотрели на всех с искренним интересом и радостью. Но мать старалась быть строгой, не допуская распущенности и непослушания. Они жили в чистенькой деревушке, огороженной ото всех многими милями лесного массива, твердо стоящего своеобразной неприступной крепостью. Эстель воспитывалась в твердых рамках законов добропорядочной семьи и жадно поглощала черты поведения, быта и традиций окружающих. Но сачстье оборвалось тонкой нитью, поднесенной к пламени свечи. Умирает мама. Так скоро и нелепо. Она будто тает на глазах у испуганной семьи. И никто не сможет объяснить, как красивая цветущая женщина смогла исчезнуть за несколько дней. Она с каждым часом старела на несколько лет, она превращалась в живую мумию, и страдала, жутко страдала от этих изменений.
Однако и жизнь с отцом показалась сущим раем для Эстель. ак шли годы – она часто проводила дни в лесу, радуясь каждому мгновению, восхищаясь сочным навесом листвы, сквозь который просачивалось солнце, слушая пение птиц. А вечерами, во время какого-нибудь праздника, когда жители собирались вместе, жгли костры и напевали мотивы старины, девочка слушала рассказ о своих предках. И, тихо зевая в ладошку, уткнувшись носом в плечо папы, она представляла, как много-много лет назад были люди и, не желая мириться с угнетающими устоями города, они ушли в дремучий лес, где построили свой маленький мирок.
Годы бежали подобно каплям в горном ручейке, и Эстель всё больше привязывалась к новой жизни. Окружающие относились к ней с большим уважением, многие часто доверяли свои терзания и откровения. Девушка была очень дружелюбной и никогда не отказывала в помощи и поддержке. В глазах её будто искрился душевный свет влюбленного в жизнь человека.
Но когда Эстель исполнилось семнадцать, а это уже был достаточно большой возраст по меркам жителей этой деревни, её отец тяжело заболел. Именно страстное желание спасти его увело девушку в ту ночь за пределы деревни. Она не знала, далеко ли идти до того города, из которого так давно убежали предки, не знала она и насколько тяжелым будет этот путь. Да и желания обо всем этом думать не было совершенно.
Только собралась ночью в дорогу, оделась потеплее и, прислушавшись к сиплому дыханию бредившему в полусне отца, Эстель шагнула за порог. Было страшно… Сначала до отчаяния, потом – до остервенения. Ночью она не могла спать, оттого брела, брела вперед, прислушиваясь к лесным звукам. И каждый треск сломленной ветки, каждый шум падающего с веток снега бил наотмашь по нервам, заставлял резко вскинуть единственное тогда оружие – деревянную палку, заостренную с одного конца. Первая встреча с волчицей запомнилась Эстель на всю жизнь, а, чтобы девушка её не забыла, оставила ещё и две нитки белых шрамов на спине. Схватка не могла быть долгой – маленькая девчонка против могучего голодного зверя. Один прыжок волчицы сзади, и Эстель уже чувствовала, как кровь сочится по её спине, уже закрывала глаза, с единственным чувством – жаль отца. Но сработал то ли страх, то ли рефлекс, девочка резко вскочила на ноги и пустилась к ближайшей ели. Как она взобралась наверх, до сих пор понять не может. Помнит только, что сделала это быстро. Но волчица оказалась упрямой – она до утра держала вахту под деревом, устрашающе огрызаясь и завывая. Страшная ночь, когда глаз не сомкнуть, когда спину раздирает боль, а сердце – страх, но Эстель была упрямее врага. Как только волчица прилегла, девочка бросила в неё своё копье. Метко, но не совсем – ещё несколько нескончаемых часов стонов и хрипов умирающего зверя, ещё несколько убийственных мгновений поглощающего страха и боли.
Но до города Эстель все-таки добралась. Измученная и изможденная она постучалась в первую дверь, которую смогла отыскать сквозь призму слезившихся глаз. Опять повезло – люди оказались добрыми и приютили гостью на ночь, даже обработали спину.
Обратный путь был менее труден, и особыми приключениями не «радовал». Но каково было удивление девушки, когда вместо радушной встречи жителей её ждало презрение в близких глазах. И как она могла забыть о древних сказаниях! Независимый от системы города народ! На грани маразма её обвинили в предательстве вере предков и выгнали из деревни, объявив попутно, что отец две недели как умер. В качестве подвига дружелюбия жители дали Эстели точный адрес, куда направиться, а заодно – куда можно выкинуть бутылочку с лекарством из «вражеской твердыни».
Нет, её не сломали – её просто убили. Возвращаться бездушному телу было некуда, кроме как в город. Поэтому опустошенное туловище направилось именно к высоким башням эльфийских красот. Но она не могла предать то чувство, что жило в ней, переполняя собой, заставляя кровь струиться по венам, она не могла предать любовь к жизни!
Нет, Эстель не превратилась в жестокий сухарь, не начала кромсать всех и вся по поводу и без. Она была сильнее этого. Оставшиеся средства девушка потратила на обучение фехтованию. И позже, зарабатывая деньги уже на состязаниях, Эстель вкладывала их только в развитие навыков и покупку оружия.
Так прошло несколько лет, научивших жить по-иному, доверивших тайны мастеров. Пришло время уходить…
7 Вот и шагает Эстель по снегу, забывая боль прошлого, вот и верит она в свет, но все с большим скепсисом относится к собственным надеждам. Вполне дружелюбна и мила, открыта для общения, она не стала замкнутой и скрытной. Но всё же часто в глазах блестит грусть, да и о её жизни и чувствах неизвестно никому. Все та же милая девушка со струящимся светом взглядом, только стала молчаливее и задумчивей, только черты лица стали тверже и взрослее, только никому не понять, что холодное безразличие часто овладевает ей, что сама рада отдаться его леденящему дыханию.
Но по-прежнему благодарит жизнь… За силы, что помогли пережить, за удачу, что провела мимо ловушек и не дала столкнуться лицом к лицу со смертью, за новый набор масок и разных оттенков эмоций, что плещутся в глазах, хоть и чувствует иное.

Что-то произошло в том пути, будто судьба перетасовала карты Таро, будто бросила кости и выпало... Эстель проснулась в ином мире, покинутая всеми на своей земле, она надеялась обрести нечто, похожее на счастье, здесь. Хотя... Для начала стоит осмотреться.
Эстель приподнялась на локтях, оглядываясь по сторонам, и, 9 по привычке, что дает о себе знать в тревожные и волнительные моменты, поправила прядь, заткнув её за ухо. Стоп! Что-то не так... Судорожно ладонью общупывая родной орган слуха, она заметила... Да неужели! Сбылась мечта??? 4Эльфийское солнце слишком милосердно!

15 2 года
16 буду несказанно признательна за помощь
17 www.lovely@list.ru
18 трям